«Москва потребляет слишком много денег». Депутат Юрий Синельщиков - о власти капитала, выборах и расколе в рескоме КПРФ

Современная Россия - буржуазно-демократическая страна, в которой власть принадлежит крупным собственникам, а народ - способ достижения их целей. Так считает депутат Госдумы от Татарстана, Ульяновской и Саратовской областей Юрий Синельщиков. В интервью «Казань24» московский «варяг», как он сам себя называет, поделился ощущениями от протестной активности молодёжи, рассказал о пользе своей работы для Татарстана и о том, как сглаживал конфликт между старыми и молодыми коммунистами в татарстанском отделении КПРФ.

Между ТВ и Интернетом

- Юрий Петрович, остался год до выборов президента, и многим кажется, что сегодня страна находится на перепутье. Складывается впечатление, что у нас два общества, одно из которых – это люди, проводящие время в Интернете, и там своя повестка дня, а есть общество, которое сморит телевизор, читает газеты, и между ними непреодолимая стена. Вы сами в каком обществе находитесь?

- Я, наверное, нахожусь и там, и там. По нутру я человек консервативный, но мне скучно быть только консерватором, потому стараюсь ориентироваться на новые идеи. Мне интересна молодежь, и, наверное, из-за этого на протяжении 20 лет я занимаюсь преподавательской деятельностью. Хотя сейчас это довольно сложно, я продолжаю по вечерам преподавать на юридическом факультете, на заочном отделении, потому что хочется не только сказать, но и услышать молодых людей. Узнать, как они живут и что им нужно.

- Вы этот раскол между молодым и старшим поколениями наблюдаете? И насколько, по-вашему, он может быть фатален для страны? Такое ощущение, будто молодежь не слышит взрослых, тех, кто воспитан традициями, а они, в свою очередь, не понимают, чего хотят молодые люди.

- Я не вижу большой трагедии в этом. Почему? Потому что та самая молодёжь, которая не слышит и не видит сегодняшних государственных мужей, не видит интересов государства, позже она всё равно трансформируется. Радикализм молодёжи в большей степени обусловлен её неосведомленностью. Человек где-то услышал новую идею, она моментально легла в его несозревшую голову, и он начинает думать о ней, рассказывать и пересказывать эту мысль другим. Чаще всего эти мысли незрелые, а когда человек вызревает, если он грамотен политически, он находит себя в какой-то партии, в традиционно существующих формах.

Мне, конечно, сложно судить о том, куда пойдет молодежь. Та молодёжь, которая нарождается сейчас, значительно отличается от той, что была еще в девяностых годах. Наверное, здесь не всё ясно и не всё можно предугадать, но всё-таки радикализм нынешней и прошлой молодежи связан с тем, что молодежь не обременена знаниями и опытом.

К сожалению, радикализм связан с непостоянством и незрелостью. Если бы он был связан со зрелыми установками, это могло быть опасно или наоборот приятно, а радикализм, о котором говорю я, он всегда во что-то выливается. Шестнадцатилетний, четырнадцатилетний радикал обычно не остается таким же к тридцати годам. Люди либо уходят в себя, в быт, либо становятся, если не профессиональным политиками, то людьми, которые включены в политику. У нас не очень много взрослых людей, которые были бы популярны и работали на общество, которые сильно отличны от традиционных политиков. Здесь опасности я не вижу. Опасность только в том, что люди очень долго выбирают для себя, чем им надо заниматься, каков их общественно-политический ориентир.

- Вы говорите, что преподаёте потому, что вам хочется не только сказать, но и услышать. Что вы слышите от своих студентов и слышите ли?

- Мои студенты всё-таки не совсем обычные, потому что они будущие юристы, а поскольку я преподаю на вечернем отделении, то там слышишь много ценного. Во многом потому, что они уже работают – кто-то работает в полиции, кто-то в судах, кто-то в прокуратуре. То есть, они встроены в правоохранительную систему, и от них я слышу достаточно много интересного с моей профессиональной точки зрения. Это не просто толпа – это начинающие профессионалы, которые что-то видели. Интересно то, что они еще не перепуганы, они не до конца встроены в ту систему, в которой трудятся, у них низкие зарплаты, потому они запросто критикуют систему. Им нечего терять. Они критикуют своих судей, прокуроров, исследователей.

- Студенты критикуют потому, что видят несправедливость?

Да, видят несправедливость, несовершенство работы, поэтому критикуют. Я с ними говорю открыто, а они открыто мне отвечают.

- Критикуя несовершенства, они предлагают решения проблем?

- Это бывает реже. Чаще всего решения предлагаю я. Когда они спрашивают о том, что делать, как поступить, как надо, я им отвечаю. Например, считают, что много несправедливых и необоснованных решений выносит тот или иной судья, с которыми они работают, а я говорю, что необходимо поставить крест на сокращенных производствах, существующих в наших судах. Две трети дел рассматриваются в упрощенном порядке за несколько минут! Это беспредел, а не производство… Им закон позволяет не исследовать доказательства! Даже в Советском союзе такого не было.

- Это, получается, почти военные «тройки»…

- Хуже, чем тройки. Там хоть свидетелей слушали, а здесь свидетелей даже не слушают. Судьи не обязаны их слушать, они просто принимают решение. Человека спрашивают: «Согласен?», даже не уточняя, признает ли он вину. Ну, согласен – на тебе пять лет, и иди. Студенты мне говорят: «Плохо». Да, плохо, но есть вот такой способ. Предлагаю им способ, а они отвечают, годится ли он или нет.

Правит не народ, а крупные собственники

- Мы сейчас вступаем в активный предвыборный период. Наверняка будет расти протестная активность – с одной стороны объективная, а с другой, как говорится, будут «раскачивать лодку». В связи предстоящими событиями чего вы ожидаете, какие прогнозы? Повернется ли федеральная власть к протестующим, даст ли им больше свободы или это превратится в подобие Болотной, закрутят гайки и кого нужно посадят? Каким вы видите сценарий?

- Я думаю, что будет и то, и то. С одной стороны, уже видно, что федеральная власть и президентский аппарат обращают внимание на то, о чем говорит улица, молодежь, протестные движения, и даже пытаются корректировать какие-то законы, но с другой стороны, конечно, гайки будут закручиваться. И в прошлом году, и в этом у нас принимают законы, направленные на то, чтобы не было Майдана. Это и хорошо, и плохо. Хорошо потому, что власть должна быть крепкая, а плохо потому, что очень часто присутствует желание уйти от мнения народа.

По существу, у нас демократическое государство, буржуазно-демократическое, но всё-таки по политическому режиму правит не народ, а крупные собственники, потому что много законов мы принимаем в интересах крупной собственности. Развитие экономики видится не в развитии её через мелкий бизнес, а через хорошо организованный крупный бизнес. Соответственно, и развитие государства видится через него. Это не преступное намерение властей, это такой способ, который сегодня используют очень активно. Оппоненты называют его олигархическим – способ управления государства через крупный капитал, а народ при этом является способом достижения целей.

В итоге сейчас мы работаем не для народа, а на то, чтобы поднять экономику. А потом обещают, что народ будет жить хорошо… Не знаю, будет ли, потому что мы слишком увлеклись свободой крупного бизнеса, предпринимательства и ухаживанием за крупным капиталом. Нас всегда беспокоит, как же там у них, у наших состоятельных людей. Как у них с нефтедобычей, машиностроением, с их металлургией. Также особенно заботятся о крупных банках… Если банки разваливаются, то разваливаются они по чьей-то воле, чаще всего сверху. Я вообще за то, чтобы развалить большинство банков. Считаю, что стране хватило бы 12 банков. Причем это не только мое мнение, но и мнение специалистов.

- В конце апреля ещё в одном татарстанском банке – Спурт банке – ввели временную администрацию. В этом смысле Татарстан несколько лихорадит, но недавняя встреча Рустама Минниханова и Владимира Путина показала, что местные власти находят взаимопонимание с федеральным центром, решают вопрос и в Моске спокойны за регион. К вам обращаются «погорельцы» рухнувших банков? И как вы видите ситуацию из столицы – это действительно некий "наезд" Центробанка на республику, как объясняли кризис с банками некоторые эксперты?

- Совершенно точно никакого наезда на республику нет. Федеральное правительство, что касается национальных республик, очень внимательно отслеживает настроения в таких субъектах, старается не переборщить. В национальном вопросе федералы следуют тем идеям, которые высказывали еще Ленин и Сталин: лучше дать нациям побольше свободы и воли, нежели их излишне зажать.

А что касается банков, то не только здесь банки горят, но и в других местах. Всё-таки, наверное, это общая линия – сократить число банков. Лично я это разделяю, но сокращать банки надо так, чтобы это заканчивалось весьма безболезненно для народа и мелкого бизнеса.

Недавно прочитал в интернете, что количество предпринимателей, которые пострадали, могут никаких компенсаций не получить. До нас жалобы доходят, и, если люди обращаются, мы стараемся помогать. Вкладчики банков обращаются ко мне лично не так часто, чаще приходят те, кто вложил деньги в долгострой. Довольно много дольщиков по Татарстану, есть также из Ульяновска, где я также избирался.

Варяг среди своих

- Писали, что, когда приняли решение, что вы будете представлять в Госдуме от КПРФ сразу два региона – Татарстан и Ульяновск, это вызвало некоторое сопротивление в республике. Как вы к этому отнеслись? Как урегулировали вопрос? И можно ли сказать, что на федеральном уровне вы представляете Татарстан наравне с Ульяновском?

- Я прекрасно понимал, что будут такие настроения, и прежде всего внутри партии КПРФ. Возникали вопросы: «Почему не наш, не местный?».

- Варяг, скажем так…

- Да, варяг. Заезжий да ещё и не татарин, даже татарского языка не знает. Это всё понятно, но Центральный комитет партии исходил из того, что в Татарстане мне надо быть потому, что это необычная республика. С одной стороны, по российским меркам, здесь высокоразвитая экономика, здесь сбереглась промышленность и высокоэффективное сельское хозяйство. Я это знаю и вижу. Как только переезжаю границу с Ульяновском, сразу другие поля, другие населенные пункты. Также отличаются и люди, которые приходят ко мне на прием. В Ульяновске просят денег на операцию, на школу для ребенка, на одежду или просто на еду, а в Татарстане приходят с другими проблемами, посерьезнее.

Мы (Центральный комитет партии КПРФ – прим. "Казань24") исходили из того, что, хотя здесь экономическое благосостояние жителей гораздо выше, в Татарстане есть проблемы законности, охраны прав личности. Тут существует немало проблем в действиях правоохранительных органов – полиции, ФСКН, которой, слава Богу, уже нет, судов. Я видел очень много судебных решений, которые вызывали всякого рода сомнения, было понятно, что решение «продавили». То ли мешок с деньгами повлиял, то ли власть.

Поэтому ЦК исходил из того, что надо поставить человека, который мог бы влиять на эти процессы. Вопросы экономики здесь не столь важны, потому что о них есть кому заботиться, а повлиять на правоохранительную систему, наверное, сможет Синельщиков. Он всё-таки «откувыркался» много лет в системе прокуратуры, и он был не просто хорошим юристом, но еще и борцом, коим зарекомендовал себя в Госдуме РФ. Синельщиков трижды ставил вопрос о расследовании по делу Сердюкова и инициировал расследование по поводу публикации Навального про Медведева. Синельщиков не сказал: «Давайте сотрем в порошок Медведева», Синельщиков задался вопросом: «Или Навальный преступник, оклеветал главу правительства, либо Медведев допустил злоупотребление».

Я был и остаюсь борцом, поэтому центральный комитет партии направил меня. В Ульяновске, кстати, я много боролся с Морозовым (Сергей Морозов, губернатор Ульяновской области с 2006 года), поставил вопрос о его ответственности перед президентом накануне выборов, нарисовал «карту» его злоупотреблений. И я вам скажу, что немного депутатов в отношении своих губернаторов ставили такие вопросы в Кремле, а я поставил.

- Юрий Петрович,  у вас здесь по-своему связаны руки - вам однозначно приходилось и до сих пор приходится налаживать контакты с местными структурами, ведомствами, которые априори относятся к вам как к варягу. Как это было?

- Нормально. У меня прекрасные отношения с прокуратурой, лично с Илдусом Нафиковым (прокурор РТ – прим. "Казань24") и другими прокурорскими работниками. Я являюсь председателем Совета ветеранов прокуратуры Москвы, и первый мой заместитель – выходец из Татарстана, он здесь руководил, был заместителем прокурора республики, трудился прокурором Вахитовского района. Я считаю, что я здесь с самого начала в нормальных отношениях с правоохранительными органами.

Другое дело, что правоохранители Татарстана существенно отличаются от их ульяновских коллег, потому что власть оказывает на них большее влияние, и так у нас во всех национальных республиках. Не знаю, к сожалению, или к счастью. Разумеется, работать здесь труднее, чем в Ульяновске, но какую-то поддержку я всё-таки нахожу, решаю проблему конкретных граждан. Если я вижу, что я прав, а та сторона не права, то я ведь не отстану, продолжу писать, включу федеральные рычаги, чтобы решить проблему. Пусть эти проблемы частные, но они влияют на общую ситуацию, потому что правоохранительные органы видят, что проблема решена так, как требует федеральный закон, и с учетом этого начинают понимать, что им нужно думать не только о том, как выжить здесь, но и о том, как угодить российской Конституции.

- Мы знаем, что многие депутаты Госдумы от Татарстана лоббируют вопросы, которые ставят региональные власти. Вы в этом смысле взаимодействуете с республикой или это больше номинальная позиция - «от Татарстана»?

- В этом созыве я поддержал все законодательные инициативы Госсовета Татарстана, с которыми они выходили на федеральный уровень. В прошлом году инициатив было свыше 10, многие еще не прошли. Должен сказать, что не все 16 депутатов Госдумы поддержали инициативы, некоторые голосовали так, как сказала «Единая Россия», но некоторые поддержали. Вот Сидякин (Александр Сидякин, депутат Госдумы VI созыва и VII созыва, член партии «ЕР» – прим. "Казань24") молодец, голосовал по-своему.

Последний законопроект касался «детей войны», и я считаю, что Татарстан внес очень удачный законопроект. Он удачен тем, что не были указаны точные суммы выплат детям войны, прописанные в проекте, а было сказано так: «Правительству России определить ежемесячные суммы выплат». Есть у правительства деньги – плати, нет денег – не плати или плати столько, сколько можешь – 100 или 10 тыс. рублей. К сожалению, «Единая Россия» дала команду не голосовать за него, а четыре депутата «ЕР» от Татарстана всё-таки проголосовали «за», и я тоже.

Я прочитал все законопроекты, которые пришли из Татарстана, внимательно их изучил и не увидел ни одного неразумного. Свою роль я вижу в том, чтобы попытаться участвовать в местном законотворчестве и тем самым влиять на него. Возможно, влиять на законопроекты на стадии подготовки для того, чтобы они были проходными, а не популистскими, хотя особого популизма я не вижу. С регионов часто направляют популистские вещи, заведомо зная, что не пройдут. Я готов поддерживать республиканские законопроекты и полезен прежде всего этим.

Некоторые в Ульяновской области спрашивают, а чего бы тебе не взять в шефство какое-нибудь предприятие или не построить дорогу? Братцы, всем этим можно заниматься, но назначение федерального депутата другое – написать такие законы для Татарстана и для любого другого региона, которые облегчили бы им жизнь, которые способствовали его развитию и были бы написаны для местных людей.

Я часто выступаю в Ульяновске на парламентских собраниях, и там регулярно задают провокационные вопросы: «А ты какой коровник взял под шефство?». Вы хотите, чтобы я увяз в коровнике и ничем не занимался бы, кроме решения ваших проблем там? Вы мне лучше скажите, что вам нужно, с каким вопросом я должен сходить к какому-нибудь министру или к премьеру? Я приду к ним на прием. Вот этого они мне не говорят. В Татарстане я занимаю такую позицию, что я должен решать проблемы на федеральном уровне.

Московские деньги для Челнов и Альметьевска

- Еще об одной инициативе Татарстана. В прошлом году Рустам Минниханов эмоциально в негативном ключе высказался по увеличению НДПИ и попыткам изменить соотношение по софинансированию между федральным центром и регионами. Когда ты много работаешь - ты должен и много получать, а по федеральной инициативе получается, что кто-то работает больше, кто-то меньше, а забирают со всех одинаково... Как вы относитесь к этой инициативе?

- Я по этому вопросу никак не выступал, потому что я не располагаю какими-то финансовыми выкладками. Я редко выступаю на эмоциях или с популистскими сообщениями. Если бы по этому вопросу у меня был хороший финансовый анализ…

Я убежден, что, конечно, регионам необходимо давать большую самостоятельность, что деньги совершенно необязательно сначала «затащить» вверх, а потом снова спускать вниз. Вообще, я убежден, хотя и москвич, что Москва потребляет слишком много денег.

- Вы в этом чем-то схожи с Навальным, он то же самое говорит в своих интервью.

Да… Мы недавно голосовали по вопросу переселения миллионов москвичей, которые проживают в пятиэтажках, в новые квартиры, и это же громадные средства! Москву опять раздуют… Почему бы не отдать деньги в Набережные Челны, в Альметьевск? Пусть там построят дома, пусть сделают города такими же привлекательными, как и Москва. Зачем деньги гробить в Москве?

Мне досталась в наследство квартира в пятиэтажке, которая должна пойти под снос, и я выяснил, что все жители дома против, они хотят жить в этой пятиэтажке. У них крепкий дом, хороший двор, стоянка, детская площадка, метро рядом. Они говорят: «Не надо, оставьте нас в покое».

Что касается финансирования, я считаю, что у нас здесь много несправедливого. По-хорошему, конечно, надо провести ревизию. Я не специалист по финансам.

- Возможно, что эта история – под выборы? Чуть ли не каждый день по федеральным каналам говорят, какое счастье грозит тем, кто переезжает из этих хрущевок.

- Счастье… Мы же прекрасно с вами понимаем, что это решение проблемы для 1/3 жителей хрущевок, а 2/3 будут проданы. Это делается в угоду строительного бизнеса, а не в угоду москвичей. Из числа людей, которые живут в хрущевках, много очередников, они спокойно ждут своей очереди. Говорят, что еще 8 лет подождут, но нормально заедут в квартиры с соответствующим метражом и нормами, чем им дадут равнозначную, а не равноценную квартиру.

«Страшные» законопроекты и связанные руки

- На вашем сайте опубликовано несколько десятков законопроектов, под которым вы лично подписывались. Некоторые из них были одобрены высшим руководством, однако немало и таких, которые «подвисли» либо были отправлены в архив. Какие, по-вашему, были наиболее удачными, но при этом не нашли поддержку правительства?

- Практически все законопроекты, под которыми я поставил подпись, я прорабатывал лично. Мне кажется, что наиболее значимые проекты они не прошли. Это проекты, касающиеся борьбы с коррупцией, укрепления законности в сфере уголовного судопроизводства, усиления прокурорского надзора.

Вот они лежат без движения, их нельзя отклонить, потому что они хорошо проработаны, безупречны с юридической точки зрения, но и принимать их тоже не хотят, потому что страшно.

- О каких именно «страшных» законопроектах идет речь?

- Прежде всего законопроекты о конфискации, о расширении полномочий прокурора в сфере досудебного судопроизводства, то есть, о возврате прокурору тех полномочий, которые существовали до 2007 года. Тогда прокурор надзирал за следствием в ходе расследования дела, а сейчас прокурор никаких прав не имеет. Когда ему принесут расследованное дело, тогда он может вернуть его на доследование, дать указания следователю. В общем, когда поезд уже ушел.

- Очевидно, что сделано это ради развязывания рук следователям…

- Конечно, об этом говорили и федеральные министры. Почему лежит законопроект о конфискации? Потому что против крупные собственники. Против законопроекта о борьбе с коррупцией против МВД, ФСКН, ФСБ… Ну а по третьему против Следственный комитет. Все против. Зачем им нужен внешний контроль? Они сами всё проконтролируют. Хотя мы знаем, что самый эффективный контроль – внешний, незаинтересованный.

Сейчас в повестку дня включили мой законопроект о предоставлении прокуратуре прав на доступ к банковской тайне, чтобы прокурор мог запрашивать сведения о счетах юридических лиц и отдельных граждан. Сегодня 14 организаций имеют право доступа, даже районные судебные приставы, а прокурор – нет.

Законопроект поддержал Центробанк, профильный комитет, но пришли представители банковского сообщества и сказали: «Кому угодно, только не прокурору», а после в материалах неожиданно появилось ненужное в этом случае заключение правительства, что предоставление прокурору такого права дестабилизирует банковскую систему. Так ведь хорошо, если оно дестабилизирует криминальную банковскую систему! После этого на втором заседании комитета дали заключение, что прокурор дестабилизирует.

Лежит также еще один серьезный законопроект о реализации статьи 20-й конвенции о борьбе с коррупцией. У нас борьба вокруг этого законопроекта… Почти 10 лет назад мы ратифицировали конвенцию, и первое время много говорили о том, что её не ратифицировали. Между прочим, первым это сказал Борис Немцов. Ему кто-то сказал, что статья не имплементирована, а он сказал «не ратифицирована», видимо, звучало это проще. Суть статьи в том, что чиновник, который не может объяснить наличие у него активов, подлежит уголовному наказанию. Я предлагаю не сажать чиновника сразу, а сделать это еще одним основанием для расследования.

- В какой стадии сейчас находится дело директора УК «Авангард» Татьяны Мухиной в Набережных Челнах? Мягко говоря, там перегнули палку…

- Не просто перегнули палку! Они взяли под домашний арест мать двоих детей, развалили её компанию, где работали 8 женщин, а теперь то, что у нее пытались отнять мордобитием, десять домов, перешли другим компаниям. Когда её дело направили в суд, я отправился к нашим руководителям. Они очень удивились самому обвинению, и прокурор Набережных Челнов вернул дело на дополнительное расследование. Суть расследования сейчас сводится к тому, что эпизод, который ей вменяли, в суд не отправишь. Следователи начинают рыть на нее всякую дрянь! Был бы человек – статью подберем.

В одном из домов, который якобы находился в её ведении, что-то протекало и в течение года вода капала на автомобиль, припаркованный поблизости. Теперь её хотят обвинить в этом. Во-первых, это чисто гражданские отношения, а суд такой иск не удовлетворит. Ты, что, не видел, что в течение года творилось? Во-вторых, этот дом в её ведении и не был.

Конфикт в рескоме КПРФ: постарались, чтобы драка не переросла в суды

- Опишите, что сегодня происходит в республиканском отделении КПРФ? Потому что кажется, что Хафиз Миргалимов, первый секретарь татарстанского рескома партии, не идет с вами на контакт, а конфликт неисчерпаем.

- Да, конфликт неисчерпаем. Вы знаете, что вершиной конфликта была драка. Мы постарались, чтобы эта драка не переросла в суды, никому это не нужно – ни Хафизу Гаязовичу, ни потерпевшим. Конфликт между молодежью и старшим поколением связан не с идейными разногласиями, а с тем, кто лучше заботиться о народе.

Скажу так, что, наверное, неправы обе стороны. Миргалимов Хафиз Гаязович излишне консервативен и упёрт, он не желает видеть конкурентов, но и молодежь слишком революционна. Они хотят свергнуть всех, убрать и сделать так, как они видят прогресс. Я им всегда говорю: «Ребята, вы молодцы, вы хорошо боретесь между собой, но вы покажите, как вы, оппозиция, боретесь с властями? Между собой вы ретиво боретесь, материтесь так, что дальше некуда. Вашу бы энергию мне в Ульяновск на борьбу с губернатором. Вы с правящей властью, что, полностью едины? Тогда прекращайте свою деятельность и вливайтесь туда, в «Единую Россию».

- Кого КПРФ собирается выдвигать на предстоящих президентских выборах? Или это уже безальтернативная кандидатура, к которой мы все привыкли? И каковы шансы?

- Вы и без меня понимаете, что шансы существуют только у одного претендента. Мы не исключаем того, что в течение года могут случиться перемены, в России особенно. У нас в партии Геннадий Андреевич (Зюганов) не узурпирует власть, он назвал своих преемников, но дело в том, что эти преемники малоизвестны. Скажем, Новиков… Ну, кто такой Новиков? Вы, наверное, его даже не знаете.

- У нас тут есть свой Новиков…

- Ну да. Новиков (Дмитрий Новиков, депутат Государственной Думы пятого, шестого и седьмого созывов – прим. "Казань24") очень сильный, перспективный политик, он малоизвестен, а раскрутить его за год будет невозможно.

Геннадий Андреевич двумя руками за власть не держится, я знаю его очень давно. У него нет карьеристских устремлений, сейчас у него осталось только одно – забота об обществе, о партии. Конечно, возраст не в его пользу, но мудрость у него исключительная. Такого компьютера в голове, как у него, нет ни у кого. Их тех политиков, которых я знаю, он самый продвинутый, но кто пойдет – пока неясно. Скорее всего будет Зюганов, лично я буду за него голосовать. Будем ждать съезда партии, но особой интриги нет.

Беседовали Анна Кузина, Сергей Магданов

Фото "Казань24"